Lēnām Kononova prāva sāk aizmirsties. Savu nostāju tā kā jau uzrakstīju, taču šorīt Maskavas radio "Эхо Москвы" mājas lapā bija iespēja noklausīties Jūlijas Latiņinas (Юлия Латынина) raidījums "Pielaides kods" (Код доступа). Visumā Latvijā un acīmredzot arī citās demokrātiskajās valstīs labi zināmi fakti, taču Krievijā šāds raidījums ir kaut kas īpašs. Tādēļ iesaku noklausīties. Raidījuma daļu par Kononova noziegumiem pārpublicēju.
[...]Я продолжаю рассказ про дело Кононова. Наверное, начать надо с приказа Сталина, если я не ошибаюсь, от 17 ноября 1941 года, того самого, в связи с которым действовала и Зоя Космодемьянская, и которым было приказано уничтожать все населенные пункты на территории, занятой противником, если они находились в нескольких десятках километров от линии фронта и вблизи дорог, по которым шло снабжение. Т.е. это был приказ, который, по сути говоря, обрекал на голодную и холодную смерть десятки миллионов российских граждан, которые были виноваты только в том, что они оказались за линией фронта.
Поскольку выполнение этого приказа было возложено на диверсантов, которыми руководили в основном НКВДшники, то понятно, что это привело к некоторым осложнениям в отношении мирного населения к тем, кого называли красные партизаны. Кроме того, НКВДшники – это такие ребята, которые и в мирной-то ситуации предпочитали стрелять в затылок тем, кто не виноват, а тут они еще получили возможность – можно уничтожить мирную деревню, которая не защищена, и получить за это орден, а можно напасть на немцев, которые будут отстреливаться.
Очень много было таких удивительных случаев, когда нападали почему-то не на немцев, а нападали почему-то на села. Вспомним только одно Локотское самоуправление в Белоруссии, когда люди, называвшие себя партизанами, не боролись с немцами, а боролись с людьми, которые восстановили частную собственность и построили церкви и самоуправлялись. Т.е. Локотское самоуправление, конечно, не было независимо от немцев, но явно не было первоочередной целью для всех, кроме диверсантов.
Так вот в связи с тем, что представляли из себя люди, заброшенные за линию фронта, у них часто складывались напряженные отношения с мирным населением. Естественно, напряженные отношения с мирным населением, судя по всему, сложились и у отряда, которым командовал Кононов. Хотя бы уже следует учесть, что Кононов – уроженец этих мест. В 40-м году, когда Советский Союз оккупировал эти земли, Кононов вступил в комсомол. Он стал помогать, с одной стороны, тем, кто де-факто были оккупантами. С другой стороны, не забудем, что в этот момент Советский Союз был союзником фашистской Германии. Т.е. если он хотел бороться против фашистов или их пособников, ему в этот момент следовало уйти в леса.
Но он ушел в леса не в 40-м году, он отступил с Красной армией. Он уже достаточно зарекомендовал себя на службе Советскому Союзу. Он прошел школу диверсионной подготовки, был заброшен, поскольку он знал эту местность и этих людей, в тыл. И там, как я уже сказала, отношения отряда Кононова и других отрядов с местными жителями не сложились.
Они не сложились настолько, что когда один из предыдущих партизанских отрядов зашел в деревню Малые Баты и укрылся в амбаре, принадлежавшем человеку, которого звали Крупник, то, по-видимому, этот крестьянин стукнул немцам, несмотря на то, что он понимал, что ответные карательные меры со стороны… Мне очень затруднительно называть этих людей красными партизанами, но будем сейчас использовать термин «красные партизаны». Короче говоря, этот партизанский отряд был уничтожен. Более того, немцы выдали шестерым жителям Малых Бат по винтовке и по две гранаты.
В связи с чем была предпринята ответная акция, и люди Кононова вошли в хутор Малые Баты. Они были одеты в форменную одежду немцев. Никто из жителей, как установил латвийский суд, сопротивления им не оказывал. Малые Баты не были включены в список опорных пунктов полиции немецкого оккупационного управления, ни один из жителей не был мобилизован в действующую армию и не состоял в милитаризованных формированиях немецких властей.
Соответственно, было уничтожено, сожжено и убито девять человек, включая беременную женщину, которую, как я уже сказала, затолкали обратно в огонь, из которого она вылезла. Это то, что произошло на хуторе. Латвийский суд снял то обвинение, что имущество убитых было разграблено за трудностью его доказуемости спустя такое количество времени.
Самое интересное, что почему-то не приводятся в наших СМИ не только эти подробности, но и оправдание самого Кононова. Между тем, несколько раз, оправдываясь перед латвийским судом, адвокаты Кононова говорили несколько вещей. Первую вещь мы уже слышали, что все убитые, оказывается, были полицаями. Еще раз повторяю, женщина на девятом месяце беременности.
Второе, что говорил Кононов, что, оказывается, состоялся партизанский суд, на котором именно этих людей приговорили к смерти за пособничество фашистам. Это всё равно что сказать, что 22 тысячи польских офицеров были убиты в Катыни и Медном по решению суда. Что такое партизанский суд? Как справедливо замечает Европейский суд, если Кононов считал, что жители совершили военное преступление, он мог их только арестовать и судить. Заочный суд с исполнением приговора с переодеванием в военную форму противника – это как-то странно.
Кроме этого, Кононов, защищаясь, сказал еще две вещи. Во-первых, он заявил, что его приказ был только доставить этих людей на суд. Это уже очень странно: суд уже произошел, они приговорены. А потом Кононов сказал, что он не выполнил приказ, прятался в кустах и не участвовал в убийстве мирного населения, и это делал кто-то другой. Короче говоря, «во-первых, я его не брала, во-вторых, я его вернула». Во-первых, они были полицаи, во-вторых, я прятался в кустах и приказа своего командования не выполнил.
Что еще следует добавить? Мы постоянно используем в отношении Кононова термин «красный партизан». Слово «партизан» предполагает человека, как правило, не военнообязанного, который добровольно пошел в лес, сражается против оккупантов и пользуется поддержкой местного населения. В случае Кононова ни одно из этих условий не выполнялось. Кононов был кадровый служащий, который отступил с Красной Армией. Поддержкой местного населения он не пользовался. Он расстреливал и сжигал беременных женщин на девятом месяце, после чего заявлял, что они полицаи. И опять в хуторе Малые Баты он сражался не против оккупантов, а именно против мирного населения. В этом смысле он не партизан. Такие вещи называются терроризмом.
Я не совсем понимаю, чем Кононов, расстреливающий беременную женщину на девятом месяце, отличается от Мариам Шариповой, которая взрывает гражданское население в московском метро. И я не совсем понимаю, чем Сталин, который отдает приказы уничтожать жилье этого местного населения, которое виновато уже тем, что оказалось за линией фронта, отличается от Доку Умарова, который говорит, что все русские виноваты уже тем, что они русские.
Мы всё время говорим, что это пересмотр итогов Второй мировой войны, это пересмотр истории. Это действительно пересмотр истории, поскольку история Латвии после Второй мировой войны была написана Сталиным и была написана Кононовым, была написана людьми, которые в 40-м году оккупировали Латвию, будучи союзниками фашистов, и которые во время войны посылали вот такие в кавычках партизанские отряды, которые расстреливали мирное население и которые после войны продолжили делать то же самое.
Так получилось, что перестреляли не всех. Так получилось, что у жителей хутора Малые Баты остались сыновья и остались наследники. Как ни странно, они не считают Кононова героем. Они считают его карателем, который расстреливал беременных женщин. Переделать это их убеждение, заставить их считать иначе можно только одним способом – снова раздавить свободу Латвии танками и послать туда новых Кононовых жечь беременных женщин. С помощью, допустим, путинюгенда, забрасывающего яйцами латвийское посольство, это доказать невозможно.[...]
Intervija pilnā mērā izlasāma te: http://www.echo.msk.ru/programs/code/681519-echo/
Nav komentāru:
Ierakstīt komentāru